Коммуникативно - прагматический аспект валентности суффиксов -ок и -ец
В свете новых задач
в лингвистике особую актуальность получила прагматика. Я.Н. Анипкина пишет: ″
Как известно, лингвистика конца XX в. Характеризуется
антропоцентричностью и, следовательно, смещением исследовательских интересов в
сторону выявления законов функционирования языка, закономерностей употребления
языковых единиц в соответствии с определёнными целями говорящего.
Антропоцентрический характер современной лингвистики обусловил её теснейшую
связь с прагматикой″ [46, с.58]. Термин ″прагматика″ по-разному трактуется в
лингвистике. Одни исследователи считают, что прагматика – это исследование
речевых актов и обстоятельств их протекания, другие, что это речевая
деятельность в целом. Термин ″прагматика″ в лингвистических исследованиях
используется давно. Т.В. Булыгина пишет: ″Многие аспекты той предметной области,
которую охватывает термин ″прагматика″ вводятся в круг лингвистических интересов
отнюдь не впервые″ [47, с.333]. В современную науку этот термин вводит Чарлз
Моррис в своей семиотической теории о трехмерном измерении семиозиса в 30-х
годах XX века. Учёный
относит к области прагматического измерения семиозиса отношение знаков к
интерпретаторам, а новый аспект исследования определяет следующим образом:
″Прагматика – отношение знаков к их интерпретаторам, т. Е. действующим лицам
процесса речи″ [48, с.42].
Р. Монтегью относит
к области прагматики индексные выражения, т. е. слова и предложения, референция
которых не может быть определена без знания контекста употребления. Интересное
определение термину дает Р.С. Столнейкер. Учёный так определяет задачи
прагматики: ″Прагматика занимается изучением речевых актов и тех контекстов, в
которых они реализуются. Соответственно, перед прагматикой встаёт два рода
проблем: во-первых, определение интересных типов речевых актов и ″продуктов
речи″, во-вторых, описание признаков и свойств речевого контекста, влияющих на
определение того, какая именно пропозиция выражается данным предложением. Анализ
иллокутивных актов служит примером проблем первого рода; изучение дейктических
выражений относится к кругу проблем второго рода″ [49,
с.423].
Н.Д. Арутюнова связывает прагматику с проблемой интерпретаций, при этом
она критически оценивает определение Ч. Морриса, считая, что оно не
соответствует общей тенденции в изучении естественных языков. Считает, что одной
из главных задач прагматики является разработка теории интерпретации речевых
произведений, которая проявляется в тех или других коммуникативных контекстах.
Г. Г. Почепцов рассматривает прагматику как аспект семантики. Учёный считает: ″В
прагматике нас должны интересовать не отношения вне языка, а скорее, преломление
подобных интересов внутри знака, т.е. не отношение человека к знаку, а
модификация знака, высказывания под воздействием подобных отношений. И если
лингвистика изучает вербальный конспект в широком смысле, то и прагматика должна
его изучать, хотя и в аспекте зависимости от невербального конспекта″ [50,
с.32]. Ю.С. Степанов высказал мнение, согласно которому языковая функция
номинации относится к семантике, функция локации к прагматике, а предикация к
синтактике. ″Границы прагматики как одной из трёх частей семиотики были
изначально определены её соседством в рамках этой науки с семантикой, с одной
стороны, и синтактикой – с другой. Поскольку синтактика понималась как сфера
внутренних отношений между знаками, а семантика как сфера отношений между
знаками и тем, что они обозначают – внешним миром и внутренним миром человека,
то на долю прагматики оставалась сфера отношений между знаками и теми, кто
знаками пользуется, – говорящим, слушающим, пишущим, читающим″ [51,
с.325].
В.З. Демьянков считает, что: ″Прагматика как дисциплина занимается
выявлением схем прагматических видов интерпретации и возможностями их
заполнения″ [52, с.376]. Одной из особенностей прагматической информации,
считает Ю.Д. Апресян, ″состоит в том, что она тесно сплетена с семантической
информацией и во многих случаях трудно отделима от неё″ [32, с.143]. Даже такой краткий обзор определений
прагматики обнаруживает различные подходы к толкованию этого
понятия.
″…кроме собственно лексического,
лингвисты выделяют также прагматическое или эмотивное значение, которое
закрепляет в языковой практике отношения говорящих к употребляемым знакам и
соответствующее воздействие знаков на людей″, – пишет Л.А. Новиков [53, с.99].
Особенную роль в передаче прагматической информации играют и рассматриваемые
форманты -ок и -ец. Валентность суффиксов
представляется в контексте, в живом языке.
З.П. Табакова
справедливо отмечает: ″Вскрыть систему типовых языковых ситуаций и приёмы
описания – значит описать живой язык,
а не голую схему его″ [54, с.43]. Мы согласны с мнением О.С. Иссерс, которая
считает, что: ″Прагматический аспект речевого планирования тесно связан с
особенностями коммуникативной ситуации в целом: возможные действия, а,
следовательно, возможные цели и высказывания ограничены параметрами ситуации″
[55, с.13]. Основной функцией языка является коммуникативная функция или функция
общения. Прагматический аспект валентности связан с коммуникацией. Как нам
известно, суффиксальный способ является одним из продуктивных способов
образования слов в русском языке, проявляет высокую степень продуктивности в
создании слов разной стилистической принадлежности. В речи мы пользуемся
языковыми средствами с учётом их функциональных особенностей и стилистической
принадлежности. Для современного русского литературного языка существенно прежде
всего распределение языковых средств по трём основным сферам его применения. Это
разговорная речь, художественная речь и речь, включающая такие функционально – речевые стили, как
официально-деловой, научный,
публицистический во всём разнообразии проявляющихся в них жанров. ″Выделяются
следующие функциональные стили: разговорный, научный, официально-деловой,
публицистический, каждый из них характеризуется ведущими стилевыми чертами, которые
проявляются как в содержании, так и в отборе языковых средств. Выделяют также и
стиль художественной литературы (художественный)″, – отмечает Н.А. Ипполитова [31, с.80].
В ходе исследования
мы установили, что для производных с суффиксами -ок и -ец употребление в научном,
официально-деловом,
публицистическом стилях – непродуктивное явление. Анализ материала
показал, что наиболее широкое употребление анализируемых производных на -ок и -ец наблюдается в художественной и разговорной речи,
чаще в речи эмоционально окрашенной. ″Несомненно, вопрос о стилистических
характеристиках слова не мог остаться без внимания лингвистов, описывающих
эмоциональную лексику, поскольку совершенно очевидно, что слова, обладающие ярко
выраженными эмоциональными характеристиками, чаще всего оказываются
принадлежащими к вполне определённым функциональным стилям языка – обычно это
слова разговорные, поэтические, бранные и т. п.,″ – пишет Е.Ю. Мягкова [56, с.19]. В
художественной речи производные с суффиксом -ок и -ец выполняют информативную и
эстетическую функцию. ″Художественный текст, как и любое другое произведение
искусства, имеет абсолютный антропоцентрический характер, так как именно человек
с его богатым внутренним миром представляет центр литературного произведения, в
связи с чем основной признак художественных текстов в семиологическом освещении
состоит в том, что они содержат в себе сложный мир чувств, захватывают читателя
ощущением прекрасного и возвышенного″, –
отмечает Л.Г. Бабенко [57, с.102].
Художественное произведение – это эмоциональное постижение окружающего
мира и образное представление с целью воздействия на наши чувства. Широкая
валентность суффиксов -ок, -ец
позволяет образовывать словообразовательные варианты, которые получают
определённую функционально-стилевую закреплённость. Н.А. Ипполитова справедливо
отмечает: ″Стилистически окрашенные (эмоционально-экспрессивные и
функциональные) средства – основной фонд стилистических средств языка.
Стилистическая окраска языковой единицы – это те дополнительные к выражению
основного лексического и грамматического значения функциональные и экспрессивные
свойства, которые несут стилистическую информацию о возможности употребления
этой единицы в определённой сфере и ситуации общения″ [31, с.87]. Русское
словообразование отличается гибкостью, богатством словообразовательных ресурсов,
обладающих яркой стилистической окраской. Одни производные с формантами -ок, -ец воспринимаются как книжные (холодок, затылок, окурок, хлебец, заводец,
продавец и т. д.), другие – как разговорные (дурачок, выродок, чудок, тупоумец, мерзавец
и т. д.) ″Всё многообразие значений, функций и смысловых нюансов слова
сосредотачивается и объединяется в его стилистической характеристике″, –пишет В.В. Виноградов [42, с.26].
Анализ сочетаемостных возможностей производных с суффиксом -ок и -ец выявляет стилистическую
маркированность слов или отсутствие функционально-стилевой закреплённости. Д.Н.
Шмелёв считает, и мы разделяем эту точку зрения, что: ″…существует целый ряд
слов стилистически окрашенных, обладающих определённой стилистической
значимостью″ [58, с.151]. Так, производные мерзавец, подлец не только выражают
отрицательное отношение к называемому лицу, но и сигнализируют о сниженном стиле
речи, свидетельство тому – их употребление в речи персонажей. Например:
- Я к вам лез? Ах, мерзавец! А вы небось не скажете! Я
бы его… (И.Гончаров. Обыкновенная
история) [59, с.218]
;
- На свои кровные
выучил, воспитал!… Подлец ты, сучий
сын!… (М.Шолохов. Донские рассказы) [60, с.126].
Производные ЛСГ ″конкретный предмет″, ″живое существо″, ″лицо″, ″место″, ″количество″, ″абстрактное понятие″ широко
используются в художественной речи. Контекст помогает определить, что
производные с формантом -ок и -ец употребляются для обозначения
психологического состояния; помогают определить и назвать состояние героев,
окружающей их действительности, например:
- Разберемся, милок, - бросил Федор и, покачивая
широкой спиной, ушел. (А. Иванов. Вечный зов) [61, с.654];
- Милый ты мой! Да какой же
ты молодец стал! Какой красавец!
(В. Каверин. Два
капитана) [62, с.451].
В художественных
произведениях очень широк круг речевых средств, воссоздающих разные проявления
чувственного восприятия (звуковые, световые):
В это время, как она выходила из
гостиной, в передней послышался звонок. (Л. Толстой. Анна Каренина)
[63, с.621];
Чтобы не мерзли колени, подложил
Петька под ноги полу зипуна, прилёг поудобнее, а из-за плетня простуженный голосок:
- Музыку слушаешь, паренёк? Музыка занятная… (М. Шолохов. Донские
рассказы) [60,
с.132];
Наконец и это
сияние померкло и только невысоко над землёй, в том месте, где закатилось
солнце, осталась неясная длинная розовая полоска, незаметно переходившая наверху
в нежный голубоватый оттенок
вечернего неба, а внизу в тяжелую сизоватую мглу, подымавшуюся от земли. (А.
Куприн. Одиночество) [64,
с.129];
Григорий раскрытым ртом жадно
хлебал воздух, от смуглых щёк его отходил чёрный румянец, и потускневшие глаза обретали
слабый блеск.
(М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.586].
Художественный стиль речи предполагает поиск разнообразных средств
выразительности и изобразительности. Это ведёт к созданию разных стилистических
контекстов, необходимых для передачи той или иной мысли автора. Анализ
фактического материала показал, что в художественной речи наиболее продуктивными
являются производные с суффиксами -ок,
-ец ЛСГ ″лицо″. Так, в романе А. Иванова ″Вечный зов″ мы выделили 196
слов, в романе М. Шолохова ″Тихий Дон″
(106), ″Поднятая целина″ ( 51); в рассказе ″Судьба человека″ (25), ″Донские рассказы″ (78); в романе Л. Толстого ″Анна Каренина″ (40); в
поэме Н. В. Гоголя ″Мертвые души″ (94); в романе М.Ю. Лермонтова ″Герой нашего времени″
(27); в романе В. Каверина ″Два капитана″ (45). Л.К. Жаналина, К.Т. Аубакирова
совершенно справедливо отмечают: ″Категория лица занимает ядерное положение в
антропоцентрической организации языка. Она свидетельствует о том, что язык несёт
информацию об окружающем мире, пропущенную через сознание человека, т. е. его
мировидение ″ [44, с.86]. Например:
- За гриву держись, сынок! – кричал он, а мать из дверей
стряпки улыбалась Николке, бледнея, и глазами широко раскрытыми глядела на
ножонки, окарачившие острую хребтину коня, и на отца, державшего повод. (М.
Шолохов. Донские рассказы) [60, с.116];
- Э-э, нет, братец! Была,
есть и вечно будет. В тех городах, которые ты перечислил, уже созданы, уже
действуют подпольные партийные организации. Они поднимают народ, и скоро этот
народ придавит вас к ногтю. (А. Иванов. Вечный зов) [61, с.432].
Таким образом,
словообразовательный тип имён лиц с суффиксами -ок и -ец разнообразен, ярок, богат и широко
представлен в художественной речи.
Разговорная лексика в стилистическом словообразовании выступает как
функциональная категория, представляя ядро разговорного стиля языка. Разговорная
лексика, как правило, обслуживает непринуждённое общение, характеризуется своей
активностью и противопоставленностью книжному стилю, например: дедок, милок, мерзавец,
поганец.
- Мы – красные, дедок… Ты нас не бойся, - миролюбиво
просипел атаман.
(М. Шолохов.
Донские рассказы) [60,
с.];
- Иди! За автолавку. Нашёл я её, милок, в Громотушкиных кустах… Жаль,
что обчистить успели. (А. Иванов. Вечный зов) [61, с.463];
-Экой мерзавец! Неблагодарный! .. Принимай их
после этого в порядочный дом! (М. Лермонтов. Герой нашего времени)
[66, с.];
-Ты что ж это, поганец, деду грозишь? (М. Шолохов.
Донские рассказы) [60, с.119].
Разговорный стиль
используется в акте непосредственного общения и в большей степени поддерживается
адресатом. Этот стиль находит сферу применения преимущественно в художественной
литературе.
- Мне бы, дяденька,
только разок стрельнуть, - сказал
Ваня, жадно поглядев на автоматы, покачивающиеся на своих ремнях от
беспрестанной пушечной пальбы. (В. Катаев. Сын полка) [67, с.143];
- Эх, братец, как покутили! Теперь даже, как
вспомнишь… Чёрт возьми! То есть как жаль, что ты не был. (Н. Гоголь. Мёртвые
души)[68, с.321].
Элементы
разговорного стиля в художественных текстах являются ярким средством экспрессии,
например:
- Как же об ней не
думать? А они и проведывать не приходят? Хучь на чудок. Нет. (М. Шолохов. Тихий
Дон)[65, с.534];
- Полежи ишо чудок…Полежи… (М. Шолохов. Тихий Дон)
[65, с.536].
Подмена
литературной формы чуток создаёт
необходимый автору художественный эффект, форма слова чуток подчёркивает простоту речи
героя.
- Вот квасок, попыривает в носок! Вот кипит, да некому пить!
(И.Бунин. Капитал) [69, с.392]. Автор попытался передать настроение героев. В ярмарочной сценке
идёт живой разговор – торг двух мужиков, которые весело, с прибаутками
предлагают свой товар, и приценивают к этому товару покупателя. Автор использует
слова квасок, носок, которые в
какой-то степени помогают раскрыть народные характеры – весёлую бесшабашность
одного и деловитость, обстоятельность другого.
Особую группу
производных в результате сочетаемости суффиксов -ок, -ец составляют паронимы,
которые при большом семантическом сходстве различаются лексической
сочетаемостью. Их насчитывается 31, функционируют они во всех стилях и в
художественной речи. Дубок – дубец, зубок
– зубец, голубок – голубец, холодок
– холодец, хуторок – хуторец,
валенок – валенец, домок – домец,
сырок – сырец, хлевок – хлевец, хлебок – хлебец, теремок – теремец, баранок –
баранец, гребок – гребец, браток – братец, тупоумок – тупоумец, стрелок –
стрелец, погребок – погребец, уступок – уступец, поводок – поводец, валок –
валец, звонок – звонец, севок – севец, игрок – игрец, соколок – соколец, нырок –
нырец, сахарок – сахарец, сосок – сосец, ставок – ставец, ромок – ромец, чёсанок
– чёсанец, венок – венец.
Паронимы могут
отличаться стилистической окраской, сферой употребления (ср.: баранок ″просторечн. К слову баранка, колечко, выпекаемое из
заварного теста″, баранец
(общеупотр.) ″растение иначе называется скороспелка″). Паронимы выполняют в
речи различные стилистические функции. К примеру, перед автором могут возникнуть
проблемы выбора одного из паронимов. Например:
- Ты, браток, поворачивай оглобли. (М.
Шолохов. Тихий Дон)[65, с.468];
- Знаю, братец, знаю без
тебя, - сказал штабс – капитан, - уж эти бестии! Рады придраться, чтоб сорвать
на водку. (М. Лермонтов. Герой нашего времени) [66, с.258].
Как утверждает О.В.
Вишнякова: ″С суффиксами -ок (-ак), -ец
образованы в русском языке существительные – паронимы типа венец//венок,
простак//простец. Слово с суффиксами -ок (-ак) обладает признаком более широкого
охвата, в какой – либо области, в то время как существительное с суффиксом -ец
заключает в себе признак более конкретный″ [70, с.73].
Отдельного
рассмотрения мы уделили категории
эмоциональности (эмотивности). Эта категория в лингвистике имеет дискуссионный
характер, её содержание не раскрыто достаточно полно и определённо, но статус её
как категории доказывается рядом исследований. ″На языковом уровне эмоции
трансформируются в эмотивность,
эмоции – психологическая категория, эмотивность – языковая″, - считает
Л.Г. Бабенко [57, с. 12 ].
Эмоциональность
традиционно рассматривается в науке с учётом таких категорий, как оценочность,
экспрессивность, образность, интенсивность. Становлению теоретической базы по
категории оценочности, экспрессивности, эмоционально-оценочной лексике послужили
исследования современных русистов, среди которых мы выделяем работы Ю.Д.
Апресяна (71, 366с.), Б.И. Доданова (72, 272с.), М.Н. Кожиной (73, 223с.), Е.М.
Вольф (74, 227с.), Н.А. Лукьяновой (75, 227с.) и др. В своих трудах они
исследуют особенности эмоциональных состояний. По мнению Н.А. Лукьяновой:
″Оценочность, представляемая как соотнесённость слова с оценкой, и
эмоциональность, связываемая с эмоциями, чувствами человека, не составляют двух
разных компонентов значения, они едины, как неразрывны оценка и эмоция на
внеязыковом уровне″ [75, с.45]. ″Положительная оценка, - пишет она, - может быть
передана только через положительную эмоцию – одобрение, ласку, восторг, похвалу
и т. п., оценка как бы ″впитывает в себя соответствующую эмоцию″ ″ [75,
с.27].
В.И. Шаховский
возражает против выделения чистой эмоциональной оценки, так как это
″противоречит и фактам языка, и методологическому тезису о единстве
рационального и эмоционального в языке: оценка не существует без семантической
доли рационального″ [76, с.24]. Н.С. Трубецкой же, напротив, считает, что: ″Всё,
что служит в речи для характеристики говорящего, выполняет экспрессивную
функцию″ [77,
с.99].
В языкознании
существуют различные определения коннотации. ″Так, Ш.Балли рассматривает её как
″стилистическое значение″, Л.А. Новиков – как ″эмотивное значение″, А.А.
Киселёв, В.Н. Комиссаров как ″прагматическое значение″, В.Г. Гак – как
″лексический фон″ и т. д.″, - отмечает Г.Н. Турлиева [78, с.198]. Е.Ю. Мягкова
определяет коннотацию ″как совокупность эмоционального, оценочного,
экспрессивного и стилистического компонентов″ [56, c.15]. Ю.Д. Апресян
коннотациями называет семантические ассоциации, т.е. ″те элементы прагматики,
которые отражают связанные со словом культурные представления и традиции,
господствующие в данном обществе, практику использования соответствующей вещи и
многие другие внеязыковые факторы″ [71, с.67]. Мы считаем, что коннотацию нужно
рассматривать как прагматическое значение.
Трактовка эмотивного значения связана с пониманием категории эмотивности.
″Эмотивное значение рассматривается как способ выражения эмоций говорящего и
охватывает соответственно междометия и эмоционально окрашенную лексику, а также
как ″значение (семема)″, в семной структуре которого содержится сема эмотивности
того или иного ранга, то есть значение, в котором каким-либо образом
представлены эмотивные смыслы. Эти смыслы могут быть полностью равны
лексическому значению слова (как у междометий), могут быть коннотативными (как у
экспрессивов) или могут входить в логико-предметную часть значения (эмотивы –
номинативы)″, - пишет Л.Г. Бабенко [57, с.16].
В современном
научном языкознании значение слова рассматривается как организованная система
взаимосвязанных макрокомпонентов и микрокомпонентов. В качестве микрокомпонентов
исследователи выделяют семантические показатели, выражающие экспрессивность,
эмоциональность, оценочность, образность. Ср.: поганец ″отвратительный и презренный
мелкий человек″; старец ″старик с
оттенком почтительности, уважения″. Практически любое слово оценочно. ″Вся
оценочная лексика в самом общем виде подразделяется на эмоционально-оценочную, в
которой оценочный компонент отражает эмоциональные и родственные им
характеристики, внутренне присущие человеку как индивидууму биологическому,
социальному, и зафиксированные в его сознании на основе деятельностного опыта и
идеологически оценочную лексику, оценочный компонент которой отражает
идеологические, мировоззренческие, морально-нравственные, социальные, культурные
и т. п. отношения между людьми (индивидуумами, групповыми коллективами и
количественно значительными общностями″, - утверждает А.Л. Голованевский [79,
с.79-80]. Оценка может быть частью как деннотативного, так и коннотативного
компонента. Первый определяется
причастностью к семантике, второй компонент – к прагматике, иначе говоря,
отношению говорящих к средствам обозначения мира, а точнее – к выбору этих
средств, с такой целью, чтобы
произвести определённый коммуникативный эффект.
Разделяем точку
зрения К.Т. Аубакировой, которая утверждает: ″Считается, что оценка включается в
деннотативную часть семантики лексической единицы, тогда как эмоциональное и
стилистическое содержание составляют коннотативный компонент значения″ [80,
с.10]. Безусловно, что оценка представляет собой эмоциональное отношение
человека к окружающему миру, к себе, к взаимодействию человека с
действительностью. ″Человек, как
познающий субъект, воспринимает предметы, явления, взаимосвязь событий реального
мира в их отношении к себе, наделяя их положительными или отрицательными
свойствами, иначе говоря, определяет ценность объектов окружающего мира″, –
пишет З.К. Темиргазина [81, с.13].
Для выражения
эмоций язык располагает разнообразными лексическими, морфологическими,
синтаксическими средствами, эмотивность передаётся с помощью междометий, частиц,
слов с эмоционально-экспрессивными суффиксами (в частности с формантами -ок и -ец). Учитывая эмоциональную сторону
анализируемых нами производных, мы отмечаем, что в результате исследуемой
валентности используются суффиксы -ок
и -ец, информирующие о том, что
производные обладают эмоциональной окраской (неодобрения, пренебрежительности,
иронии, ласкательности и т. д.). В ″Русской грамматике'' читаем: ″… В морфе /ок/
беглая /о/ мотивируется словами муж. р. I скл. и имеет
уменьшительное значение, обычно сопровождающееся экспрессией ласкательности,
реже – уничижительности: иногда только ласкательное экспрессивное значение″ [25,
с.208]; ″существительное муж. р. с суффиксом
-ец (фонемат. /ец/;
/е/ беглая, кроме слов с предшествующим ей сочетанием ″согласная + несонорная
согласная″, например овсец)
мотивируются существительными муж. р. I скл. и имеют
уменьшительно-ласкательное или уменьшительно-уничижительное значение, причём с
более сильной, чем в предыдущем типе, экспрессией, близости, сочувствия или
издевки″ [25, с.210].
В окружающей нас
действительности оценка и эмоция неразрывны, поэтому оценочное и эмоциональное
тесно взаимосвязаны, их не всегда можно различить, чаще всего они представляют
единое целое.
В результате
корневой валентности из собранных 992 производных с суффиксом -ок 344 выражают различные эмоции,
чувства, с суффиксом -ец 140
производных из 811. Особенность
функционирования производных проявляется в том, что, относясь к разряду
оценочных, данные производные в большинстве своём используются для того, чтобы
выразить отношение к собеседнику, к происходящим событиям и т. д. ″Прагматический аспект
подразумевает и отношение говорящего к действительности, к содержанию сообщения
и к адресату″, – пишет Н.Г.
Шаймердинова [78, с.91]. Сравните:
- А вот теперь
посмотрите, Аксинья Федоровна, чем занимается ваш любезный сынок! (В. Каверин. Два капитана)
[62, с.423];
- Неблагодарный
доносчик, мерзавец, шпион! Чтобы
твоей ноги здесь не было! Слышишь? (В. Каверин. Два капитана) [62, с.561].
Производные с
суффиксами -ок и -ец ЛСГ ″конкретный предмет″, ″живое существо″, ″лицо″, ″место″, ″количество″, ″абстрактное понятие″ не в одинаковой
степени наделены эмоциональным содержанием. Так, для производных с суффиксом -ок и -ец ЛСГ ″количество″ (пяток, десяток, четверток, одинец) не
характерно эмоциональное содержание. Например:
- Не бойтесь, прямо
хватайте его! Чего струсили? Нас десяток.
(Н. Гоголь. Майская
ночь) [82, с.52].
Производные с
суффиксом -ок ЛСГ ″место″(уголок, участок, поселок и др.) не
характеризуются эмоциональным наполнением, что не скажешь о производных с
суффиксом -ец (хуторец, теремец, заводец и др.). Ср.:
- Ну, а земля как
же? Отмерь завтра участок, тогда уж
пойдем, а то что ж задарма ноги бить? (М. Шолохов. Донские рассказы)
[60, с.119];
- Один ваш
хуторец, окромя не было. (М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.421].
Эмоциональное
содержание характерно для производных с суффиксами -ок и -ец ЛСГ ″абстрактное понятие″, ″лицо″.
Ноздрями, словно из
суглинка вылепленными, втянул дед вязкий душок водяной плесени и запах перемолотого жита,
прислушался, как нехорошо, захлёбываясь, сосала и облизывала сваи вода, и бороду
мочалистую помял задумчиво. (М. Шолохов. Донские рассказы) [60, с.95];
Щёки слегка
покалывал морозец. (М. Шолохов. Донские рассказы) [60,
с.112];
Паша – станичный дурачок – взобрался на колокольню и, по
глупому своему разуму, хватил во все колокола, вместо набата вызванивая
пасхальную плясовую. (М. Шолохов. Донские рассказы) [60, с.84];
Мать и старший
брат, атаманец, только что
вернувшийся со службы, запрягли в бричку лошадей, посадили с собой Аксинью и
поехали туда, к отцу. (М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.365].
Особое место среди экспрессивных слов занимают производные ЛСГ ″конкретный предмет″,
например:
Воротничок его манишки был
всегда чрезвычайно чист и накрахмален. (Н.Гоголь. Шинель) [83, с.9];
- Положьте в
ведерко, уснет же, - будто бы потеряв всякий интерес к окуню, как можно
равнодушнее бросал через плечо Андрейка, наживляя крючок. – Рыбы, что ли
не видали…(А. Иванов. Вечный зов) [61,
с.368];
- Зайдите вон сюда – примерьте. Товарец – что-нибудь особенное!
Роскошные сапоги. (М. Шолохов. Донские рассказы) [60, с.135].
Язык является не только орудием, служащим для передачи мысли, но и
средством эмоционального воздействия. Эмоции могут быть выражены при помощи
различных языковых средств: интонацией, строением фразы, подбором определённых
слов и т. д. Совершенно ясно, что различные слои лексики по-разному используются
с этой целью. Так, анализируемые нами производные не в одинаковой степени
способны наполняться эмоциональным содержанием, по-разному выражают отношение
говорящего к сообщаемому. В современном языкознании разграничиваются
мелиоративная (положительная) и пейоративная (отрицательная) эмоциональные оценки. Л.К. Жаналина,
К.Т. Аубакирова подчёркивают, что: ″В мелиоративную оценку включаются аллосемы
одобрения, ласки (ласкательности), удовольствия, восторга, восхищения, а в
пейоративную оценку – аллосемы неодобрения (порицания), пренебрежения,
презрения, отвращения, омерзения, недовольства, возмущения (негодования),
насмешки, сарказма. Шутка и ирония относятся к явлениям, занимающим
промежуточное положение между положительной и отрицательной оценками″ [44,
с.97-98].
Производные с суффиксами -ок и
-ец характеризуются как
мелиоративной, так и пейоративной оценкой. Ср.:
-Вот ты как вырос… Володенька…
Здравствуй, сынок! (А. Иванов.
Вечный зов) [61, с.265];
-Будьте вы прокляты все… А ты, любезный сынок, в первую
очередь…
(А. Иванов. Вечный
зов) [61, с.743];
-Экой осёл! Ты, братец, не
сердись…а ведь он осёл… (Н. Гоголь. Мертвые души) [68, с.265;
-Что ж это ты, братец, так
себя ведёшь? Я уж больше месяца как приехал, а ты и носа в Шантару не
показываешь. Иван – тот приезжал, хоть и не застал меня…(А. Иванов. Вечный зов)
[61, с.783].
Употребление
оценочных слов сопряжено с определёнными типами контекстов, экспрессивность
производных выступает в коммуникативном акте. Разный тип оценки передаётся
разной тональной окраской интонации или контекстом. Читаем у В.Н. Цоллер: ″…
экспрессивность, являясь совокупностью особых семантико-стилистических признаков
лексической единицы, в сложном взаимодействии с категориями оценочности и
эмоциональности как компонентами коннотации, обеспечивает способность слова
выступать в коммуникативном акте средством субъективного выражения отношения
говорящего к содержанию или адресату речи, т. е. способствует реализации
прагматических задач, заключающихся в увеличении иллокутивной силы, нацеленной
на эмоциональное воздействие ″ [84, с.70].
Для производных с
формантами -ок и -ец характерно использование их в
контекстах, связанных с похвалой или осуждением, одобрением или неодобрением. С
учётом контекстов определены оценочные значения, характерные для анализируемых
производных. Описывая состояние своих героев, автор использует слова с
эмоционально-окрашенной характеристикой. ″Художественное произведение – это
всегда определённый угол зрения, мировоззренческая реакция автора к героям, его
фокус эмпатии″, - пишет А.Р. Бейсембаев [78, с.28]. И это действительно так.
Анализ исследуемых
производных показал, что они могут выражать как положительные, так и
отрицательные эмоции. Выражая положительную или отрицательную характеристику
лица, одобрение или порицание его поступков и поведения, производные способны
выражать широкий спектр чувств: восторг, отчаяние, презрение, жалость,
разочарование. Суффиксы -ок, -ец выражают негативные оценки, которые
отличаются многообразием. Градацию негативной коннотации можно представить в
виде рисунка.
Градация имеет
прагматическую направленность, которая реализуется на основе текста.
Например:
- Ты чего, поганец, заявился сюда, ась? (М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.263];
- Вот тебе и снял вопрос о Назарове! – зло
подумал Кружилин о Полипове. – Ах, подлец, подлец…! (А. Иванов. Вечный зов)
[61, с.654];
- Что?.. Что-о-?..
Мерзавец! Пошёл!.. К атаману тебя!
Ах ты, сукин сын! Пас-ку-да!.. (М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.364].
Производные ЛСГ
группы ″лицо″ (подлец, поганец, мерзавец) выражают
моральное осуждение в резкой категорической форме. Особенность функционирования
подобных производных в условиях различных типов дискурса проявляется в том, что
они используются для того, чтобы выразить авторское отношение. Отличительной
особенностью данных производных является ярко отрицательная оценочность. Эти
производные относятся ещё и к сфере так называемого ″экспрессивного
словообразования″, т.е. создаются для ″выражения субъективного отношения к тому,
что именуется, или его микромиру″,
– считает Е.А. Земская [39,
с.86].
Среди анализируемых производных на -ок и -ец особенно выделяются производные,
выражающие ярко прагматическую оценочность и отрицательное отношение говорящего
к обозначаемому словом состоянию:
- Цыть
ты, щенок! – прикрикнул отец.
– Без тя тошно. (А. Иванов. Вечный зов) [61, с.389];
- Подлец ты! – вскрикнул Чичиков,
всплеснув руками, и подошёл к нему так близко, что Селифан из боязни, чтобы не
получить от барина подарка, попятился несколько назад и посторонился. (Н.
Гоголь. Мертвые души) [68, с.125];
- Мерзавец, мерзавец, что делаешь? Ведь
лучше смерть, чем такой позор!..
(А. Иванов. Вечный зов) [61, с.235].
Среди слов с
отрицательной оценкой выделяются такие производные, которые закрепились с
оттенками дружеского или фамильярного отношения (дурачок, чертёнок, волчонок,
стервец, страмец и др.). Например:
- Ах, дурачок, дурачок! – продолжала Арина
Петровна все ласковее и ласковее, - хотя бы ты подумал, какая через тебя про
мать слава пойдет. (Салтыков - Щедрин. Господа Головлевы) [85, с.256].
- Ну, погоди, чертёнок, - сердито сказал Биденко и,
попросив водителя чуток подождать, большими шагами, треща по валежнику,
отправился в лес за Ваней. (В. Катаев.
Сын полка) [67, с.95];
- Ишь ты, волчонок! – вдруг рассмеялся Кафтанов,
отпустил Федора, пнул все ещё валявшуюся на траве Лукерью. (А. Иванов. Вечный
зов) [61, с.216];
- Ах ты стервец! И водку жрать научился? (А. Иванов. Вечный зов) [61, с.532];
- Да
ты, страмец такой, об чём? (А. Иванов. Вечный зов)
[61, с.264].
В прямом значении
подобные производные нейтральны, а в переносном значении приобретают
отрицательную оценку. Среди производных на -ок и -ец можно выделить и такие слова, где
суффиксы -ок, -ец могут придавать им
оттенки мягкости, теплоты, например:
- Фомушка… сынок! Может, не ходил бы? Может без
тебя как- нибудь?… неровен час, убьют, пропадём мы тогда!.. (М. Шолохов. Донские
рассказы) [60,
с.136];
- Иван Ильич,
распорядись, братец, насчёт закуски.
(И. Тургенев. Затишье) [86, с.95].
Контекст помогает
определить, что производные на -ок и
-ец употребляются для обозначения
психического состояния, помогает
определить и назвать состояние героев. Производные с суффиксами -ок и -ец используются авторами при описании
внутреннего состояния героя, гармонирующего с состоянием природы. В контексте
данного фрагмента предложения обозначают состояние внутреннего тепла и уюта,
вызванное окружающей природой, её состоянием и наоборот.
Например:
На земле, на соломенных крышах
сараев ослепительно белел молодой снежок. Григорий долго смотрел в окно,
задумчиво улыбаясь, поглаживая костлявыми пальцами усы. Такой славной зимы он
как будто ещё никогда не видел. Всё казалось ему необычным, исполненным новизны
и значения.
(М. Шолохов. Тихий
Дон) [65, с.368];
Но как только дунул
внешний ветерок, едва лишь пригрело
солнце, - и тоска Дарьина ушла вместе со стаявшим снегом. (М. Шолохов. Тихий
Дон) [65, с.532];
Схватывался снежок. Краснотал, опушенный инеем,
хрустел под ногами. Петро прислушивался к каждому звуку и клял в душе свою
поездку. (М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.269];
Морозец затянул лужи
тонкой коркой льда, и шаги редких прохожих слышались ещё издали. Бунчук шёл,
чутко вслушиваясь, обходя освещённые улицы, пробираясь по безлюдным проулкам.
(М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.136].
Производные с
суффиксом -ок и -ец со значением эмоционального
состояния используются для описания внутреннего состояния героя, отношения
говорящего к собеседнику:
- Ничего… ничего,
сынок… Все будет хорошо. Подумал и
прибавил: ″А ты, конечно, женись на этой Лёльке. Обязательно, слышишь?″ (А. Иванов. Вечный зов) [61, с.135];
- А–а, прибыл, беглец?! Как же теперь Красная Армия
без тебя обойдётся? (А. Иванов.
Вечный зов) [61, с.756].
Экспрессивную
атмосферу в художественных текстах придаёт применение авторами производных со
значением времени, количества:
- Мне бы на часок, ваше благородие, сказать вам…(М.
Шолохов. Тихий Дон) [65, с.536];
- Нехай хучь первый
годок покохается, - вздыхала
Ильинична, вспоминая свою горбатую в работе жизнь. (М. Шолохов. Тихий Дон)
[65, с.361];
- Ещё хочешь разок затянуться? Курильщик выискался!
Губы обрежу. (А. Иванов.
Вечный зов) [61, с.];
- Удержалось у него
тысячонок десяток, запрятанных про
чёрный день, да дюжины две голландских рубашек, да небольшая бричка, в какой
ездят холостяки, да два крепостных человека, кучер Селифан и лакей Петрушка, да
таможенные чиновники, движимые сердечною добротою, оставили ему пять или шесть
кусков мыла для сбережения свежести щёк – вот и всё. (Н. Гоголь. Мертвые души)
[68, с.235].
Автор использует
слова с мелиоративной эмоциональной окраской (милок, голубок, молодец, кормилец и
др.), при этом говорящий даёт положительную оценку оцениваемому адресату и
одобряет его свойства, качества.
- О-о, Семка!
Здорово, милок! – воскликнул
Елизаров, протянул руку.
(А. Иванов. Вечный
зов) [61, с.195];
- Совсем, голубок, сиротой остался. С трех
годков, рассказывал полковник, без матери рос. (А. Иванов. Вечный зов)
[61, с.89];
- Кружилин!
Доставил? Молодец! – прокричал
капитан и повернулся к бойцам. (А. Иванов. Вечный зов) [61, с.76;
- То-то спасибо, кормилец! – обрадовалась просиявшая
Лукинична.
(М. Шолохов. Тихий
Дон) [65, с.256].
Индивидуальное
эмоционально окрашенное восприятие слова обусловлено, на наш взгляд, контекстом. ″Прагматические же различия
эксплицируются только в условиях вариативных речевых ситуаций″, - считает Т.Г.
Котлярова [78, с.19]. Одно и то же слово может в разных контекстах иметь
неодинаковую степень эмоциональной окрашенности. Вот некоторые из возможных
примеров:
Пантелей Прокофьевич, времени не
теряя, бутылку самогонки – на стол, тряпочку – затычку из горлышка долой,
понюхал сладко – горький дымок,
похвалил. (М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.63];
Выстрел сорвал с крыши белый дымок инея. (М. Шолохов. Тихий Дон)
[65, с.139];
Над папахами их слоился и таял
табачный дымок. (М. Шолохов. Тихий
Дон) [65, с.127].
Слово дымок не в одинаковой степени
способно наполняться эмоциональным содержанием. Так, в предложение (Выстрел сорвал с крыши белый дымок инея) производное дымок привносит эмоциональное ощущение
лёгкости и даже грусти, благодаря сочетанию производного дымок со словами белый, инея. В первом и третьем
предложениях эмоциональность слова
дымок выражается в сочетании с
прилагательными сладко – горький,
табачный, которые указывают на признак предмета. Функционируя в
эмоционально- окрашенном тексте, производные с суффиксами -ок, -ец получают способность
экспрессивно передать информацию о состоянии героя в момент эмоционального
напряжения:
- Ну, здорово,
Мирон! Вот как пришлось, сынок,
свидеться. (М. Шолохов. Тихий Дон) [65, с.265];
- Дойдём до яров,
сынок, ты беги, а я для видимости
вслед тебе стрельну раза два…(М. Шолохов. Донские рассказы) [60, с.169];
- Да будь, братец, хоть ты умён! Ну что вам далось
это потомство.
(Н. Гоголь. Мёртвые души)
[68,
с.325].
Производные ЛСГ ″абстрактное понятие″ (толчок, прыжок, шлепок, плевок, щелчок,
скачок) с семантикой внезапности, неожиданности появления подчёркивают
динамичность состояния, интенсивность его проявления. Не случайно поэтому их
употребление в художественных текстах, ибо они обозначают внезапные, сильные
чувства:
Когда поворот
кончился, она дала себе толчок
упругою ножкой и подкатилась прямо к Щербацкому. (Л. Толстой. Анна Каренина)
[63, с.129];
Он точно рассчитал
прыжок: и мгновение точно выбрано
было, и расстояние отмерено – тик в тик. (Б. Васильев. А зори здесь тихие…)
[87, с.356];
Изредка в лесу за
домом упадёт с яблони вызревший плод. Слышен мокрый шлепок. (М. Шолохов. Тихий Дон)
[65, с.129];
С платформы в
степь, к скирду, к куче людей, затомашившихся, повернулось курносое,
раззявленное жерло, плюнуло, и, лязгая звеньями, снова тронулся бронепоезд
″Корнилов″ № 8, а плевок угодил
правее скирда.
(М. Шолохов.
Донские рассказы) [60, с.165];
Колька потянулся за
папиросой, но Семён влепил ему по мокрому лбу звонкий щелчок. (А. Иванов. Вечный зов)
[61, с.364];
Казбич толкнул
лошадь, и она дала скачок в сторону.
(М. Лермонтов. Герой нашего времени) [66, с.236.
Основная функция
коннотации – функция воздействия, непосредственно и неразрывно связана с
прагматикой речи.
Эмоциональность
выражается:
1. Словами,
эмоциональность которых передаётся суффиксами -ок и -ец.
- Эй, землячок!- окликает Меркулов
невидимого в темноте солдата.- А нет ли у вас, землячок, спички? ( А. Куприн. Ночная
смена) [64, с.126];
- Такой хитрец, ведь смекнул, что не сносить
ему головы, если б он попался. (М. Лермонтов. Герой нашего времени)
[66, с.261].
2. Словами,
эмоциональность которых сопровождает их лексическое значение: сосунок3 ″о молодом неопытном и слабом
человеке″ (ТСРЯ, Т. IV: 405); стервец ″ то же, что и стерва2 (подлый,
отвратительный человек)″ (ССРЛЯ, т. XIV: 851,
852).
- Ты что ж это, сосунок, деду грозишь? (М. Шолохов.
Донские рассказы) [60, с.154];
- Ты зачем крадёшься, стервец? (М. Шолохов. Донские рассказы)
[60, с.156].
Таким образом,
эмотивное значение полностью совпадает с лексическим и служит, как считает В.И.
Шаховский, ″для выражения эмоционального состояния, отношения (без его называния
в слове) к миру″ [76, с.26].
Прагматическая и
эмоциональная функция языка находятся в диалектическом единстве. Реализация
экспрессивной функции языка связана с актом производства речи. Осуществление же
прагматической функции неотделимо от восприятия речи читателем или
слушателем.
В стилистике художественной
литературы пёстрая структура экспрессивных красок бытовой речи используется для
решения задач литературно- художественного произведения. Наряду со словами,
признанными литературной нормой, авторами используются диалектные, просторечные
слова (среди них и анализируемые нами производные). Например:
Петька уронил подсумок с патронами, обернулся поднять
– и ахнул: с той стороны участка
стройными колоннами спускались всадники.
(М. Шолохов.
Донские рассказы) [60, с.183];
У того же у моего папашки хлебец весь вымели и мельничушку
забрали, а декрет так провозглашает за трудовое крестьянство. (М. Шолохов.
Донские рассказы) [60, с.95];
Просторечная
лексика, как правило, всегда эмоционально окрашена, окраска является либо положительной, либо
отрицательной, ср.:
-
Сынок! Николушка!.. Родной!.. Кровинушка моя… (М. Шолохов.
Донские рассказы) [60, с.124];
- Братец, друг мой! Рекомендую вам
дорогого гостя нашего, господина Правдина, а вам, государь мой, рекомендую брата
моего. (Д. Фонвизин. Недоросль) [88, с.102].
Стилистический компонент коннотации проявляется как в сфере фиксации, так
и в сфере употребления. К сниженной лексике относятся разговорные слова: дурачок, выродок, ублюдок, подлец,
стервец. На грани литературного употребления или за его пределами стоят
просторечные слова: тупоумок, полудурок,
мерзавец.
- Федька…Федька – тихо звала Лушка. – Чего испугался –то, дурачок? Вот дурачок! (А. Иванов. Вечный зов)
[61, с.131];
- Мерзавец! – закричал он. Ты всегда
мучил меня! (В. Каверин. Два капитана) [62, с.168].
Отмеченные
компоненты коннотации по-разному входят в лексическое значение рассматриваемых
слов. Чаще всего выступает один компонент, но иногда сочетаются все четыре
компонента коннотации – экспрессивный, оценочный, эмоциональный и
стилистический, например: мерзавец,
(о человеке) – экспрессивное, оценочное (отрицательная оценочность);
эмоциональное, стилистически маркированное (разг.); поганец (о человеке) - экспрессивное,
оценочное (отрицательная оценочность); эмоциональное, стилистически
маркированное (разг.). Ср.:
- Ваше сиятельство,
я мерзавец и последний негодяй, -
сказал Чичиков голосом … (Н. Гоголь. Мертвые души) [68, с.269];
- Поганец я, это верно, - мелькнуло у
него. – Выдал бабу… сказать бы: рыбалил с утра – карасишки -то есть… (А. Иванов.
Вечный зов) [61, с.135].
Суффиксы -ок, -ец обладают значением
уменьшительности, ласкательности, то есть являются носителями эмоционально- выразительных значений,
оценочности. Уменьшительно-ласкательное значение в ряде производных
утрачивается, они приобретают новое значение, значение подобия, сходства по
форме, функции, т. е., как считает Р.А. Кдырбаева: ″существительные с
суффиксальным морфом -ок склонны к
лексикализации, т.е. к выражению новых значений: глазок в двери, носок ботинка,
язычок ботинка и др.″ [78, с.43]. Некоторые анализируемые нами производные
подвергаются такой лексикализации, например:
Прямо в глаза ему
смотрел чёрный зрачок автомата. (А.
Иванов. Вечный зов) [61, с.];
Он прыгнул с коня,
носок сапога заело стремя, и
Аникушка заругался, чикиляя, при помощи руки освобождая ногу. (М. Шолохов. Тихий
Дон) [65, с.436];
Ударил отец
работника за то, что сломал зубец у
вил: подошёл Игнат к отцу вплотную, сказал, не разжимая зубов: ″Сволочь ты,
батя…″ (М.Шолохов. Донские рассказы) [60, с.119].
Один из наиболее
важных элементов в оценочной структуре – адресат, как и субъект оценки. Оценка
предназначена для воздействия на адресата и отражает прагматический аспект
значения ситуации. Весьма своеобразной стилистикой обладают тексты для детей или
тексты, написанные от лица ребёнка. А.Н. Гвоздев пишет: ″Большой интерес
представляют факты, свидетельствующие о стремлении ребёнка к экспрессивности
речи, в разных её проявлениях – от шутливой иронии до образного
словоупотребления″ [89, с.12].
Так, в
произведениях детской литературы авторами часто используются производные с
суффиксами -ок, -ец. Эти слова
наполняются эмоциональным содержанием, вызывают у адресата определённое
психологическое состояние (радость, ожидание, удивление, страх и т. д.),
например:
Забралась лисичка в
теремок. Прибежал волчок – серый бочок, заглянул в дверь и
спрашивает:
- Терем, теремок! Кто в тереме живёт?
[90, с.138]
Использование таких
производных, как теремок, волчок, бочок
придают высказыванию эмоциональное содержание. О.С. Левченкова пишет:
″Специфика детской литературы – самостоятельной области художественного
творчества – определяется прежде всего адресатом, его возрастом, психическими и
психологическими особенностями и требует адекватного воплощения″ [91,
с.94].
Каждому конкретному
возрасту соответствует свой особый язык. Детская речь, в отличие от взрослой,
более эмоциональная. Частое употребление эмоциональных слов в языке детей, на
наш взгляд, объясняется тем, что они постоянно слышат эти слова от взрослых и
перенимают их, воспроизводят их чаще всего с точки зрения эмоциональности.
Поскольку уменьшительно- ласкательные суффиксы, в том числе суффиксы -ок, -ец, являются одним из очень продуктивных
формантов с уменьшительно-ласкательным значением, то, бессомненно, областью
широкого применения таких суффиксов является детская художественная литература.
Ребёнок создает вокруг себя целое волшебное пространство фантазии, и писатель
психологически достоверно изображает эту фантазию. Широкая область применения
производных с формантами -ок и -ец в песенках, потешках, пестушках. Они
активно включают малыша в уже совместное со взрослым
действие:
Баю- баю,
баиньки,
Купим сыну
валенки,
Наденем на
ноженьки,
Пустим по
дороженьке.
Будет наш сынок ходить,
Новы валенки
носить.
Что задумал наш
комарик жениться,
Что задумал наш
комарик муху взять.
Прилетел слепец – муху расхаял…[90, с.253]
Персонажи
произведений детской литературы помогают детям познать окружающий мир, вместе с
героями сказок они радуются, переживают, сочувствуют.
Петушок,
петушок,
Золотой
гребешок,
Масляна
головушка,
Шелкова
бородушка,
Выгляни в
окошко,
Дам тебе
горошку.
(Русская народная сказка ''Петушок- золотой гребешок '') [90,
с.169].
В дружеском
общении, а также в ситуации лести и обмана уменьшительно-ласкательные суффиксы,
в том числе -ок и -ец, являются средством выразительности
и эмоционального воздействия:
Голубушка, как
хороша!
Ну что за шейка,
что за глазки!
Рассказывать, так,
право, сказки!
Какие перушки!
Какой носок!
И, верно,
ангельский быть должен голосок! [92,
с.268]